основатель «Додо пиццы» назвал свою зарплату — Еда на vc.ru
За 15 лет занятия бизнесом я был совершенно в разных ситуациях. Я был на грани разорения. Я был по уши в долгах. У меня были ситуации, когда я платил заработную плату своей команде, снимая последние деньги со своих кредитных карт и мне не на что было заправить машину. Я занимал деньги под 3% в месяц наличными у нелегальных ростовщиков, когда ещё не было микрокредитов, чтобы компания продолжала работать. Были периоды, когда я вообще не мог платить себе заработную плату. Я подрабатывал консультациями за деньги, когда мне не хватало зарплаты. У меня есть семья и у меня есть бизнес, который должен был выжить. Около года назад я продал небольшое количество моих акций компании и положил деньги в банк, чтобы получать дополнительный доход в виде процентов, не увеличивая свою заработную плату.
<…>
Семь лет мы строим «Додо пиццу». Семь лет наша управляющая компания была убыточной. Мы рисковали. Мы инвестировали огромные деньги в будущее, в разработку собственной ИТ-системы, в команду, в развитие. Нам нужны были инвестиции. В нас не поверили профессиональные инвесторы — ну, кто поверит, что компания из Сыктывкара вдруг станет сетью №1 в России. Но в нас поверило огромное количество обычных людей. Они инвестировали в «Додо пиццу» то, что годами зарабатывали своим трудом. Программисты, предприниматели, менеджеры, инженеры.
<…>
Бизнес это не просто деньги. Основатель и директор огромной сети это не просто заработная плата. Это огромная ответственность, за бизнес, за людей, за наших партнёров-франчайзи, инвесторов, сотрудников пиццерий и управляющей компании. Я ответственен за нашу мечту, которая вдохновляет сегодня тысячи людей. Все они поверили мне, а я ответственен за это бизнес. Это для меня по-настоящему важно, а не то, сколько я получаю сегодня «на карман чистыми», как говорят обычно выходцы из «Бизнес-молодости».
Фёдор Овчинниковоснователь «Додо пиццы»
vc.ru
Основатель «Додо Пиццы» рассказал о возобновлении дела о сбыте наркотиков :: Бизнес :: РБК
Основатель сети «Додо Пицца» Федор Овчинников сообщил о возобновлении рассмотрения дела о распространении наркотиков в одной из заведений сети. Об этом он написал на своей странице в Facebook.
По его словам, возобновить дело потребовала прокуратура. «В запросе из прокуратуры в МВД СВАО, с которым я ознакомился на сегодняшнем допросе, было сказано, что в ходе предыдущего расследования было допущено «разгильдяйство» (цитата), дознание проходило «ненапористо» (цитата)», — написал Овчинников.
По словам основателя «Додо Пиццы», прокуратура попросила следователей заново опросить всех свидетелей, выяснить связь между компаниями DP Global Group и ООО «Додо Франчайзинг» и установить собственников DP Global Group. Овчинников добавил, что именно эти вопросы следователь задавал ему на допросе в пятницу, 18 мая.
Основатель «Додо Пиццы» сообщил о повторном вызове на допрос в МВДПо его словам, DP Global Group зарегистрирована на Британских Виргинских Островах, компания является владельцем двух российских юридических лиц — ООО «Пицца Венчур» (собственная сеть пиццерий) и ООО «Додо Франчайзинг» (франчайзинг). «Все это официально зарегистрировано в российской налоговой. Все прозрачно и открыто», — подчеркнул бизнесмен. Он отметил, что все налоги платятся в России, а DP Global Group было решено зарегистрировать на Британских Виргинских Островах, чтобы «структурировать сделку с большим количеством акционеров на территории английского права».
«Мы открыты и готовы к сотрудничеству со следствием», — подчеркнул Овчинников в разговоре с РБК. Он добавил, что партнер-франчайзи сети «Додо Пицца» предприниматель Станислав Семенов пойдет на допрос в понедельник, 21 мая.
В пресс-службе главного управления МВД России по Москве отказались от комментариев, сославшись на ст. 161 УПК РФ (недопустимость разглашения данных предварительного расследования).
Полиция объяснила вызов на допрос основателя «Додо Пиццы»По словам предпринимателя, в МВД поступило заявление от «некоей Прониной Е.В.» о том, что Овчинников и его франчайзи «под прикрытием сети пиццерий занимаются распространением наркотических средств», поставки которых идут из Латинской Америки. «Даже МВД не знает, кто такая Екатерина Пронина. Я тоже не имею понятия, кто она», — говорил основатель «Додо Пиццы».
www.rbc.ru
Зачем брать деньги у фонда? — The Village
Давыдов:
Понимаешь, в чём беда. Фонд, глядя на проект, всегда думает о том, как продать компанию в несколько раз дороже, чем купил. И вот фонд думает о вас: кому я смогу продать свою долю? Наверное, 3G (Burger King) или TGI Fridays. Дальше IT-фонд понимает, что не имеет экспертизы для общения с такими компаниями и не знает, что им нужно. И не вкладывает в вас. Традиционные фонды, скорее всего, видят большие мультипликаторы и ещё просто не понимают вашу модель. У многих предпринимателей возникают сложности с донесением сложных месседжей до инвесторов.
Я согласен с тобой, у нас фонды не умеют себя вести. Но всё же я выступлю в защиту. На меня тоже обижаются за то, что я иногда не отвечаю на письма, хотя семь из десяти предложений — просьба вложиться в проект очередной инновационной соцсети на стадии идеи. У нас на сайте огромными буквами написано: мы инвестируем в компании, у которых EBITDA от миллиона долларов. Нас интересуют сделки в $5–15 млн. Люди часто не разбираются, кому пишут, не читают даже сайт, а потом ругаются в фейсбуке: «Вы, инвесторы долбаные…»
Овчинников:
Я понимаю, что без жёсткого отбора нельзя, очень много провальных проектов. Плюс везде есть проблемы с персоналом, нельзя найти гениальных инвестиционных менеджеров.
Давыдов:
На ранней стадии особенно. На ранней стадии в России сейчас маленькие фонды, у них маленькие зарплаты и молодые менеджеры.
Овчинников:
Я не только с маленькими общался.
Давыдов:
Есть исключения, например Addventure. У них другой подход. У них фонд — $7 млн, но они делают сделки по миллиону и очень глубоко погружаются в управление, вплоть до того, что могут заменить собой директора по маркетингу. Вообще посевные инвесторы так обычно не работают, потому что шансов того, что проект пройдёт первую стадию, — 1%. Поэтому, чтобы отбить инвестиции, надо сделать сто сделок. А когда ты должен сделать 100 сделок и у тебя есть management fee от 30-миллионного фонда (2–5%) на зарплату персонала — получается, у тебя этого самого персонала хватает, только чтобы покупать и продавать, ничего более.
Овчинников:
Я заметил, что фонды привязываются к трендам. Всё, что не укладывается в тренд, не заслуживает внимания потому, что это сложно, дорого оценивать.
Давыдов:
Действительно. Именно поэтому инвесторы на Западе делают сделки с convertible note: я закрою глаза на вашу оценку и дам вам денег, а на следующем раунде другой инвестор определит вашу оценку, и мы конвертируем с дисконтом от неё свои бумаги в акции.
Геморрой — назовём вещи своими именами — есть только с первым раундом. Первый же фонд, который у тебя на борту, начинает твои дела причёсывать так, чтобы ему проще было выскочить, — а значит, и тебе будет проще привлечь другой фонд. Бизнес становится прозрачнее и ликвиднее. И больше походит на то, что хотели бы видеть инвесторы. На то, что можно было бы купить и продать.
H&F:
Фёдор говорит, хорошо бы фонды имели предпринимательское видение, это помогает в работе. Ты согласен?
www.the-village.ru
«Бизнес, основанный на страсти, — самый сильный» — Секрет фирмы
— Поди, ещё и выгодные условия франшизы.
— Да, мы ещё и льготную франшизу можем дать.
— То есть франшиза — инструмент маркетинга.
— У нас нет сейчас цели заработать, да. В США вот мы пойдём step by step, там очень плотный рынок, но плохо управляются пиццерии. Есть стереотип, что в Papa John’s, Domino’s суперуправление, но это не так. У них кривые сайты, кривые системы.
— Ты их всех видел?
— Да.
— И анализировал? Они реально хуже?
— Не лучше. Кое-где кривые. Мы сами IT-систему делаем, а они всё где-то покупают, допиливают. У нас это платформа, которая объединяет всё: сайт, курьеров, систему лояльности. У них это может быть разрозненно.
— В местечковой Америке, маленькой, кажется, есть дефицит сервиса нормального качества.
— Да. Допустим, мы скажем первым 30 предпринимателям: франшиза ничего не стоит первые пять лет. Мы энтузиасты, мы выбираем лучших людей, эмигрантов, которые будут за этот бизнес биться, мы даём им, грубо говоря, классную лопату, которой можно классно копать.
— Как зовут девушку, которая у вас отвечает за развитие в Америке?
— Алёна.
— Откуда она пришла?
— Она, вообще, была нашим партнёром-франчайзи, а до этого была менеджером, в L’Oréal работала. У нас открыла пиццерию. Она с Костромы, но в Питере жила, потом жила в Лондоне, Москве.
—В США реально работает образ smart girl?
— Да, она очень яркая девушка, русская, красивая, умная, говорит по-английски идеально, ещё занимается бизнесом… И они такие: what the fuck? Когда говоришь, мол, мы открыли русскую пиццерию в Миссисипи в Оксфорде, все вообще в осадок выпадают… Для них это полностью awkward.
Что такое Оксфорд? Представь: 30 000 жителей, 168 ресторанов. Рядом все сети, Starbucks. Это страна, где куча денег тратится на еду, страна, населённая людьми, которые не хотят готовить. Что нужно, чтобы там рос розничный бизнес? Три вещи: система, предприниматель и капитал.
Система, формат нашей франшизы должны доказать, что они работают на каждом рынке. Мы делаем машину (систему), предприниматель — это гонщик, а оборотные средства — бензин.
Мы даём частным инвесторам прозрачность, доступ в Dodo IS и ко всем цифрам, отбираем правильных предпринимателей… Вся наша сеть в России развилась именно из-за этого. Наши конкуренты международные офигели от того, что какая-то Dodo обогнала всех.
— ОК, а китайский рынок фастфуда, наверное, антипод американского?
— Если в Америке огромный массовый рынок, пиццу едят как хлеб, то в Китае по-другому. В Китае рынок непонятный, зато конкуренции нет.
— В Китае ваша модель нормально будет работать при китайском предпринимательском менталитете? А какие там будут частные инвесторы — местные?
— Местные.
— А там вообще есть такой жанр, как инвестиции в маленькие иностранные франшизы?
— Это всё решаемо, это будет не иностранная франшиза.
— В каком смысле «не иностранная»? Будешь скрывать происхождение?
— Нет, мы не будем ничего скрывать. Есть предприниматель, он приходит и говорит: «У меня есть желание открыть пиццерию» — но у него нет денег. Есть инвестор, который может эти деньги вложить. Есть наша платформа, которая позволит прозрачно контролировать бизнес в Китае и нам позволит ещё выбрать правильных людей, жёсткий отбор провести.
— Какие преимущества вы можете дать местному инвестору?
— Во-первых, он видит бизнес-модель, у него есть полная прозрачность, у него есть контроль, система, которая помогает поймать момент, когда пиццерия начинает работать плохо. Купить ресторан, продать — это очень тяжело. А наша модель — как у Subway: мы можем продавать свои заведения, потому что всё понятно. Если сложить этот пазл, можно добиться роста на любых рынках. В Китае бренд — это важно, но бренд формируется вокруг точек.
Если что-то приносит деньги, китайцы будут работать с кем угодно. В Китае на самом деле сейчас нужное время и место для развития бизнеса по франчайзингу. Китайский внутренний рынок растёт, богатеет население. Китайцы очень предприимчивые, обращают внимание на этот рынок. Нужны только модели.
— А их там недостаток?
— Конечно, недостаток. Качество франшиз китайских очень низкое. И поэтому в Китае сейчас бум франчайзинга — все хотят работать на внутреннем рынке.
— Бум франчайзинга общепита или вообще?
— Вообще. В отличие от Америки, мы в Китае открыли две франчайзинговые пиццерии и поняли, что, не открыв в Китае собственную, невозможно развивать франчайзинг. У тебя может быть офигенная модель, но для китайцев это никогда не будет авторитетом, если у тебя не будет своего работающего бизнеса, потому что в принципе важен авторитет. Ты говоришь: «Нужно делать так». Китаец на тебя смотрит и будет делать по-другому, а тебе нужно жестить.
У нас был случай с китайцем, который прошёл у нас обучение как франчайзи. Пришёл и говорит: «Я хочу вашу франшизу». Мы говорим: «О’кей. У нас пока ничего не проработано, нам важен подход, выходи пока, работай на кухне две недели». Он такой: «Да вы что, охренели? У меня там сеть аптек, я буду на кухне работать». Мы: «Ну тогда мы тебе отказываем. У нас такой подход к долгосрочным партнёрам». Он уходит. Приходит через два дня и говорит: «Парни, я подумал, вы такие крутые. Вы мне отказали и ещё больше заинтересовали. Давайте дальше говорить».
— США, Китай… Какие ещё страны? Какие идеи для них?
— В Англии сейчас строится пиццерия, мы взяли обязательства и не подведём предпринимателя, который её открывает. Это тест. Также мы развиваемся в Восточной Европе — Эстонии, Литве. В Румынии открылась третья пиццерия, в Бухаресте. В Казахстане очень хорошо дела идут. Там наша модель практически без адаптации работает.
— К чему ты хочешь с Dodo в итоге прийти?
— Мы должны стать российской глобальной self-made-компанией.
— Ну, вы уже глобальная компания.
— Да, но 90% денег приносит Россия.
— А планируете, чтобы выручка была, условно, пополам?
— Нет, Россия в какой-то момент должна составлять очень маленькую долю.
— На сколько лет есть смысл планировать в бизнесе вроде твоего?
— На год-два. Это детальное планирование. А дальше уже общими мазками. Инвестиции в Dodo IS были бы в принципе неоправданны, если бы мы не думали о тиражировании этого продукта, масштабировании бизнеса в Германии, Франции, Англии, Бразилии, Индии.
Мы, знаешь, как будем действовать? Мы примерно понимаем стратегию выхода на рынок международный. Мы понимаем, что можем вполне выйти на любую страну. Почему? Американские компании для нас уже много сделали. Они научили людей заказывать пиццу. Что мы будем делать? Мы открываем, допустим, в Индии собственную пиццерию, разворачиваем Dodo IS. Она нужна для чего? Чтобы создать меню работающее. Сначала мы копируем, что есть на рынке, мы выращиваем здесь людей, которые умеют создавать продукты — пиццы. Дальше мы делаем эту пиццерию шоурумом, говорим предпринимателям, что у нас сильная франшиза, мы, мол, уже работаем с Китаем, США, Россией. И ищем 15 добровольцев, которые на льготных условиях откроют пиццерии, этакие бета-тестеры. Условие: «Ваш бизнес будет прозрачным». Мы их открываем, делаем, опять же, B2B-рекламу, а дальше мы приходим к крупным поставщикам и дистрибуционным сетям с такой речью: «У нас сейчас 15 пиццерий, но через два года у нас будет 400.
Мы российским и другим опытом подтверждаем, что у нас это работает. Дайте нам сейчас цены, как будто у нас 50 пиццерий или 100 там, а не 15». Договариваемся и начинаем дальше масштабировать сеть. И таким образом растём на международном рынке. Снизу. Американцы делают сверху, они уже огромны в момент выхода за рубеж…
secretmag.ru
Фёдор Овчинников рассказал о прекращении допросов по делу о наркотиках в «Додо пицце»
Чтобы оценить, будет ли развиваться это дело или все действительно на этом и закончится, надо знать, что за ним стояло. Люди называли разные версии: отъем бизнеса, происки конкурентов, месть обиженных, коррупция, «проверка» на прочность, просто рутинная отработка дела. Некоторые даже считали, что мы это сами все раздули ради пиара. Хотя последнее, что нам нужно, — это ассоциации нашей компании с делом о наркотиках.
Изложу свое субъективное мнение, основанное на анализе известных фактов. Я не считаю, что наш бизнес хотели отобрать — хотя бы потому, что без нашей команды он ничего не стоит. Не верю и в версию о конкурентах — на нашем рынке так конкурировать просто бессмысленно, а наши крупнейшие соперники — это уважаемые международные компании. Но я не думаю, что это было и рутинной полицейской работой.
Безумная анонимка о том, что мы якобы под видом сети пиццерий занимаемся поставкой наркотиков из Латинской Америки, поступила в полицию 1 октября. В ней были указаны адреса пяти пиццерий, задействованных в «схеме наркотрафика». 23 ноября именно в одной из пиццерий этого списка в туалете для гостей наши сотрудники и обнаружили закладку наркотических средств.
Есть три версии, которыми можно объяснить связь этих событий. Первая: анонимное обвинение — правда, весь бизнес «Додо пиццы» это просто прикрытие.
Вторая: заявление от какого-то безумца с указанием адреса пиццерии и найденная через 23 дня «закладка» именно в этой пиццерии — просто случайное совпадение.
Третье: и письмо, и «закладка» — части одной спланированной провокации.
Что еще было необычного в этой истории? Безумное заявление было написано от лица Прониной Екатерины Викторовны. На основании именно этого заявления я был привлечен к делу как свидетель, несмотря на то, что не имею никакого отношения к управлению пиццерией в Медведково, где наши сотрудники нашли «закладку». Эта пиццерия принадлежит нашему партнеру-франчайзи в Москве Станиславу Семионову.
Следователь очень настойчиво вызывала меня на допрос в качестве свидетеля в ОВД Южное Медведково, при этом три месяца с момента поступления заявления полиция не пыталась установить, кто такая Пронина, хотя в заявлении было указано, что она имеет отношения к «Додо пицце» в Люберцах. Пользователи интернета нашли настоящую Пронину за пару часов, при этом настоящая Екатерина, инвестор нашей пиццерии в Люберцах, сказала, что заявление не писала и ее подпись подделана.
Мой допрос в ОВД Медведково начался с того, что следователь объявила мне грозную статью «распространение в особо крупных размерах с наказанием вплоть до пожизненного», и представлял из себя попытку связать меня и пиццерию в Медведково, где были найдены «закладки». У нас есть основания полагать, что все это было спланированной провокацией, и написали об этом заявление в надзорные органы и полицию.
Что стоит за этой историей? Вы можете не поверить, но я пишу совершенно искренне, мы не знаем, кто и зачем все это мог организовать. У нас нет врагов. Но при этом мы понимаем, что вокруг — достаточно агрессивная бизнес-среда.
Возможно, наши открытые цифры у кого-то вызывают зависть (хотя мы еще по сути стартап, и наша управляющая компания по-прежнему убыточна). Может быть, кому-то показалось, что мы богаты и могли бы поделиться? Если даже дела не выйдет, всегда ведь можно затаскать людей по допросам. Кто-то на нашем месте дал бы слабину — и был бы готов «договариваться».
Но это не наш путь. С самого начала мы ведем бизнес открыто — все на ладони, «Додо пицца» де факто сегодня самая прозрачная частная компания в России. Нам сложно что-то предъявить. И мы всегда будем открыто защищать интересы компании, бизнеса, инвесторов, сотрудников.
Я не думаю, что атака преследовала серьезные цели — скорее это была разведка боем. В то же время мы почувствовали, что нас поддерживает множество людей — журналисты, бизнесмены, политики. Поэтому предполагаю, что для нас эта история на том и закончится.
Мы не будем больше ходить на допросы, а дело против неустановленных лиц перейдет в разряд нераскрытых. Риски, которые создает наша публичность, никак не сопоставимы с той воображаемой выгодой, которую можно получить от нашего бизнеса.
Мы идеалисты, но мы никогда не идеализировали Россию. Эта история сделает нас сильнее. Мы намерены открывать пиццерии по всему миру в странах с разной бизнес-средой, и в Южной Америке и в Африке, и мы готовы к разным вызовам.
Мы уже принимаем серьезные меры, чтобы не дать использовать наши пиццерии для противоправных действий. Мы поставили цель — сделать наши пиццерии самым некомфортным местом для любых криминальных элементов. Исключим возможность что-то спрятать в туалетах, закроем все люки и вентиляционные отверстия. Убедимся, что в пиццериях нет слепых зон для видеокамер. Введем регулярные проверки мест, в которых можно что-то оставить.
Ну и конечно, мы продолжим вести бизнес так, чтобы к нам просто невозможно было придраться. Мы по-прежнему будем вести бизнес открыто. И будем теперь готовы отстаивать интересы компании всеми законными способами. Спасибо за поддержку.
vc.ru
Основатель «Додо пиццы» Фёдор Овчинников рассказал о возобновлении дела о найденных в пиццерии наркотиках
Это уже второй мой допрос по этому делу. Я думал, что все закончилось и дело закрыли. Так нам сказал следователь два месяца назад.
Сегодня я узнал, что следователь сказал правду. В УВД по СВАО дело действительно закрыли, но совсем недавно оно было опять возобновлено прокуратурой. В запросе из прокуратуры в МВД СВАО, с которым я ознакомился на сегодняшнем допросе, было сказано, что в ходе предыдущего расследования было допущено «разгильдяйство» (это цитата), дознание проходило «ненапористо» (тоже цитата), в связи с этим прокуратура просит возобновить дело и заново опросить всех свидетелей.
В письме прокуратура просит следствие выяснить связь между DP Global Group (наша холдинговая компания на Британских Виргинских Островах) с компанией ООО «Додо Франчайзинг» и установить собственников DP Global Group. Собственно именно эти вопросы мне и задавал сегодня следователь УДВ по СВАО. Кто создал эти юридические лица? Откуда и куда идут деньги.
Честно говоря, было немного удивительно, как вопросы юридической структуры нашей компании связаны с делом, где я очень опосредованно и формально прохожу как свидетель. Следователь предположил, может прокуратура проверяет некое «отмывание средств».
На все вопросы, которые мне сегодня задавал следователь о нашей юридической структуре, ответы есть в открытом доступе. Например, в моем блоге или выписке из ЕГРЮЛ. DP Global Group — компания, зарегистрированная на Британских Виргинских Островах, является владельцем наших российских юридических лиц — ООО «Пицца Венчур» (собственная сеть пиццерий) и ООО «Додо Франчайзинг» (франчайзинг). Все это официально зарегистрировано в российской налоговой. Всё прозрачно и открыто.
То, что наша холдинговая компания зарегистрирована на Британских Виргинских Островах, не является преступлением. Это сделано не для того, чтобы уходить от налогов. Мы платим все налоги в России. Это было сделано для того, чтобы структурировать сделку с большим количеством акционеров на территории английского права.
Дело в том, что английское право лучше приспособлено для инвестиций и создания акционерных обществ. У них столетний опыт в этом вопросе. Российское законодательство, к сожалению, не приспособлено к этому, тем более не было к этому готово четыре года назад, когда мы привлекали инвестиции.
Фёдор Овчинников
основатель «Додо пиццы»
vc.ru
Основатель «Додо пиццы» рассказал о ходе допроса по делу о наркотиках
Я шел сегодня на допрос в ОВД по району Южное Медведково с уверенностью, что всё это просто какое-то глупое недоразумение. Вышел пару часов назад с ощущением нереальности происходящего. Мы обсудили с адвокатом и решили, что нам стоит сделать историю максимально публичной. Напомню, что произошло.
На прошлой неделе мне на мобильный телефон позвонил следователь из Южного Медведково и вызвал на допрос в качестве свидетеля по делу о «распространении наркотиков в наших пиццериях». Мне было известно, что в конце прошлого года в одной из московских пиццерий в туалете нашли «закладку» каких-то запрещенных препаратов. «Закладку» обнаружили сотрудники пиццерии, а владелец пиццерии вызвал полицию.
Юридически я не имел отношения к этой пиццерии, так как она принадлежала и управлялась нашим партнером-франчайзи. Так как я не знал ни дела, по которому меня вызывали, ни человека, представившегося следователем, я попросил выслать повестку в письменном виде, на что звонивший пообещал доставить меня на допрос с помощью полиции, если я не отреагирую. После этого мы решили работать с адвокатом, вместе с которым мы сегодня были на допросе в Южном Медведково.
Что нам сразу же сообщил следователь? Возбуждено уголовное дело по статье 228.1 пункт 5 «Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств в особо крупных размерах» с наказанием вплоть до пожизненного заключения. Дальше началось самое интересное.
Следователь сказала, что дело к ним пришло из Центра. На Петровку, 38 в главное управление МВД России по городу Москва, поступило заявление от некой Прониной Е. В. о том, что под прикрытием сети пиццерий я и наш партнер-франчайзи в Москве занимаемся распространением наркотических средств. Поставки идут из Латинской Америки. Для этого я постоянно езжу за границу, где у нас работают пиццерии для прикрытия. В заявлении, как сказал следователь, был указан мой мобильный телефон. Дальше дело из центра пришло к ним в Медведково, где была обнаружена «закладка», и теперь они его расследуют на месте.
Мы сразу же задали вопрос, можно ли узнать подробнее о том, кто такая Пронина Е. В., её имя и отчество, и был ли проведен её допрос, ведь это серьезная клевета? Следователь ответила, что такой информации у нее нет, так как заявление пришло на Петровку, 38 по электронной почте, а узнавать информацию о человеке по фамилии и инициалам у МВД возможности нет. Что было дальше?
Следователь рассказала о том, что «закладки» нашли в нескольких пиццериях нашего московского партнера-франчайзи. Первый случай был зафиксирован 23 ноября. Это именно тот случай, когда «закладку» нашли сотрудники пиццерии. У нас, кстати, как раз в этот день был «День Директора», когда все руководители работают на кухне вместе с командами пиццерий.
Дальше вопросы были примерно такие: «Федор Владимирович, почему же вы, являясь генеральным директором “Додо пиццы”, не знаете, что у вас в сети осуществляется сбыт наркотиков?». Мы поправляли: «не сбыт», а просто некая «закладка», которую обнаружили в одном известном мне случае сами сотрудники пиццерии, а о других случаях мне ничего неизвестно. Дальше я долго объяснял, что я не имею юридического отношения к операционной деятельности франчайзинговых пиццерий.
Собственно, весь допрос заключался в установке моей связи с пиццерией в Медведково, а также моих отношений с партнером-франчайзи, владеющим пиццериями в Москве. Например, следователя интересовал вопрос, сколько раз в месяц я звоню нашему партнеру, поздравляю ли с днем рождения?
В процессе допроса следователю понадобилось что-то посмотреть и она открыла документ, внизу которого была подпись от руки и имя Прониной Екатерины Викторовны. Я указал следователю на этот документ и спросил, почему она сказала нам про обвинение электронной почте, если перед нами лежит письменно заявление Прониной Е. В.
Следователь смутилась и ответила, что было ещё письменное заявление, которое обнаружили в ящике для анонимных заявлений на Петровке, 38. Адвокат попросил ознакомиться с заявлением и следователь дала нам его прочитать. Оно было напечатано на бумаге, а подпись была сделана от руки. В заявлении были указаны пиццерии с адресами, в которых, по мнению Прониной Е. В., осуществляется «сбыт», озвученная ранее следователем история про поставки из Латинской Америки и истинную цель моих поездок за рубеж, мой мобильный телефон и электронная почта для связи — [email protected].
На заявлении в углу стояла огромная печать с надписью ФСБ и датой 1 ноября. Кто такая Пронина Е. В., по словам следователя, никто не знает. Мы спросили, будут ли её искать, и не получили конкретного ответа.
Итак, что мы имеем? На Петровку, 38 поступает в письменном и электронном виде одновременно заявление от некой Прониной Е. В. с серьезнейшим обвинением. Лично с Прониной Е. В., по словам следователя, никто не общался. Никто её не видел. Личность не устанавливали. 1 ноября заявление попадает в ФСБ, а 9 ноября, судя по штампу, попадает в ГУВД.
23 ноября сотрудники пиццерии в Медведково нашли в люке «закладку» каких-то веществ и вызвали полицию. Дальше сотрудники полиции начинают находить «закладки» в других пиццериях — ни я, ни франчайзи об этом не знаем. Дальше возбуждается дело о распространении наркотиков в особо крупных размерах. Меня и партнера-франчайзи вызывают на допрос.
Дальше, как сказал следователь, дела конкретных пиццерий объединяются и передаются наверх. А что будет дальше? Можно погрязнуть в допросах, а свидетель может легко быть переквалифицирован в подозреваемого с подпиской о невыезде.
Это все кажется фантастикой? Латинская Америка? Пиццерии за границей для прикрытия? Я слушал все это, и хотелось себя ущипнуть, чтобы поверить в реальность происходящего. Мне кажется, самому следователю, молодой красивой девушке, было неловко от всего этого.
Перед уходом я подарил ей нашу книгу — о том, как команде «Додо пиццы» удается двигать горы и менять мир. И знаете, мы не планируем останавливаться. Мы будем дальше прикладывая все наши силы, чтобы менять мир вокруг нас. Как только я опубликую эту заметку, кто-то в комментариях напишет: «Дядька, чего же ты хотел… Это Россия!».
Я не знаю, кто это устроил, но они не заставят меня разлюбить нашу страну, людей вокруг, стать унылым пессимистом. Здесь живут прекрасные люди. Они окружают и вдохновляют меня каждый день. Мы не остановимся, не озлобимся, не перестанем вести в России честный и открытый бизнес, доказывать своей работой, своим трудом и энергией, что это возможно здесь. Что бы ни случилось.
Что дальше? Мы напишем заявление о клевете. Будем искать некую Пронину Е. В. Ещё будем максимально публично освещать эту историю. Публичность — моя главная защита. Я уверен, что подавляющее большинство сотрудников МВД — нормальные порядочные люди, которые делают сложную работу, и им сейчас стыдно от абсурдности происходящего.
Хочу пожелать всем предпринимателям не попадать в подобные ситуации, а если попали, не идти на компромиссы, быть открытыми, только так мы можно что-то поменять. Заранее спасибо за репост, публичность — наша защита.
vc.ru