проект «Медузы» и бизнес-школы СКОЛКОВО. 1998-1999 годы — Meduza
Фото: Сергей Михеев / «Коммерсантъ»
В первом эпизоде совместного проекта с бизнес-школой СКОЛКОВО «Медуза» рассказывала о том, как во времена перестройки в СССР фактически появился институт частной собственности. Во второй части речь шла о том, как был запущен переход к рыночной экономике. В третьей — о залоговых аукционах и появлении олигархического капитализма. В четвертой части вспомним о периоде «взаимного игнорирования» бизнеса и государства, наступившем после кризиса 1998 года.
К 1997 году еще не была достигнута стабильность государственных финансов. Отказаться от финансирования дефицита бюджета денежной эмиссией полностью удалось только в 1995 году. В результате инфляция сократилась: если в 1994 году она составляла 214,8%, то в 1997-м — 11%.
В конце 1997 года в Азии разразился финансовый кризис, который привел к выводу капитала из развивающихся стран, в том числе и из России. Стоимость обслуживания долга для России резко увеличилась: уже к 1 декабря ставки по ГКО выросли с 20 до 40%. Ситуация усугублялась cнижением цен на сырье, прежде всего на нефть.
К 1998 году основным источником покрытия бюджетного дефицита стали ГКО — краткосрочные облигации государственного займа. За пять лет их выпуск достиг огромных размеров. Обязательства перед нерезидентами — основными держателями ГКО — в 1998 году составляли больше 36 миллиардов долларов, а ежегодные выплаты в их пользу составляли 10 миллиардов. Для сравнения: резервы Центробанка тогда составляли только 24 миллиарда долларов.
В результате 17 августа 1998 года правительство и Центральный банк объявили технический дефолт по всем видам государственных обязательств. Одновременно стало известно об отказе от поддержания курса рубля на стабильном уровне в рамках так называемого валютного коридора и переходе к плавающему курсу. В итоге рубль сразу же подешевел в 1,5 раза, а всего по мере развития кризиса — в 3,5 раза. На 90 дней был введен мораторий на погашение долгов перед нерезидентами, прекратилась торговля ГКО. Платежные системы Visa и American Express рекомендовали иностранным банкам временно не выплачивать деньги по картам российских банков. Платежи не проходили, банки не работали. К концу года инфляция достигала 30% в месяц.
Наиболее сильно в результате кризиса 1998 года пострадали коммерческие банки. Если верить расчетам Московского коммерческого банка, сделанным в 1998 году, на которые ссылаются многие СМИ, общие потери от дефолта для российской экономики составили 96 миллиардов долларов: 45 миллиардов пришлось на банки, 33 миллиарда на частный сектор, а 19 миллиардов — на граждан.
Экономика испытала глубокий шок, от которого, правда, по мнению большинства экспертов, довольно скоро оправилась. «Решение состояло в том, чтобы отойти в сторону и дать рынку работать», — рассказывал Евгений Ясин Gazeta.ru. После кризиса рост экономики возобновился, промышленное производство начало расти: в краткосрочной перспективе помогли кредиты МВФ, в долгосрочной — возобновившийся рост цен на нефть.
Премьер-министром в сентябре 1998 года стал Евгений Примаков. Он просто ничего не делал, и это помогло промышленности вырасти в 1999 году на 20%, — вспоминал Борис Немцов, который до кризиса был зампредом правительства. Бюджет на 1999 год составлял всего 20 миллиардов долларов, резервы не превышали несколько миллиардов долларов — у правительства просто не было ресурсов для поддержки отдельных отраслей или компаний.
Росту промышленности помогло прежде всего падение курса рубля, удорожившее экспорт и ускорившее импортозамещение. «Глория-Джинс» тогда увеличила производство на 50%, — вспоминал президент компании Владимир Мельников: одежда на вещевых рынках из Турции и Китая закупалась за валюту. Продукция компании «Вимм-Билль-Данн» потеснила на полках импортное молоко; производство водки в 1999 году выросло на 50%. Одновременно девальвация рубля помогла российским компаниям выйти на новые рынки: «Лаборатория Касперского» в 1999 году открыла офис в Великобритании, ABBYY — в США. Помогла и удачная конъюнктура: цены на нефть в 1999 году выросли с 12 до 27 долларов за баррель, нефтяные компании смогли приобрести активы в других странах.
Главным результатом финансового кризиса 1998 года стал переход лидерства от финансового сектора к реальному, считает Яков Паппэ из Высшей школы экономики. В частности, почти все банки, находившиеся в центре формирования наиболее известных финансово-промышленных групп (ОНЭКСИМ-банк, «Менатеп», «Российский кредит» и др.), обанкротились. С другой стороны, многие промышленные предприятия освободились от долгового бремени и смогли ускорить свое развитие. Падение курса рубля дало бонус ориентированным на экспорт отраслям. Первый же бездефицитный бюджет был принят только в 1999 году — после того, как в стране уже произошел дефолт.
В посткризисное время у государства и бизнеса осталось гораздо меньше ресурсов для того, чтобы воздействовать друг на друга, к тому же каждая из сторон была занята решением внутренних проблем, пишет Паппэ. Поэтому это время характеризуется взаимным игнорированием государства и бизнеса, хотя в предкризисные годы конфликты бизнеса с властью усилились.
Рубен Варданян — партнер-учредитель, заместитель председателя Международного попечительского совета Московской школы управления СКОЛКОВО
Предприниматель и филантроп, в прошлом — руководитель и основной акционер инвестиционной компании «Тройка Диалог» Рубен Варданян, специально для «Медузы»:
— Показательно, что в 1998 году почти все маленькие компании — участники фондового рынка провели расчеты между собой и с клиентами и уровень дефолта для них оказался минимальным. В 1990-е сделки совершались по телефону, не было договоров, поэтому с формальной точки зрения тогдашнего Гражданского кодекса обязательства можно было и не выполнять. Однако в 97% случаев люди вели себя порядочно. В отличие от банковского бизнеса, где постоянно велись войны, между брокерскими компаниями вражды практически не было. Это яркий пример того, что если вести бизнес цивилизованно, рыночным образом, то успеха можно достичь даже в непростой российской среде.
Гор Нахапетян — председатель совета выпускников Московской школы управления СКОЛКОВО
Экс управляющий директор инвестиционной компании «Тройка Диалог» Гор Нахапетян, специально для «Медузы»:
— Сперва был шок, непонимание, что делать. Потом были созданы комитеты кредиторов, началась работа по реструктуризации задолженностей. В целом кризис привел к очищению отрасли — безумные доходности, которые были на рынке до кризиса, ушли. Изменилось отношение к расходам, до кризиса зарплаты были сильно завышены.
Кризис, как холодный душ, всех отрезвил. Многие игроки ушли с рынка. Пришло время диверсификации, новых услуг, направлений бизнеса. Впервые в России все начали укреплять функции риск-менеджмента. Начались сделки по слиянию и поглощению, серьезные структурные сделки.
Учились не только сами банки и инвестиционные банкиры, но и клиенты поняли, что такое риск. Пришло понимание, что не всем организациям можно верить, надо следить за рейтингами банков. Для индустрии кризис стал большим образовательным процессом.
Михаил Кучмент, выпускник программы СКОЛКОВО Executive MBA (2012)
Михаил Кучмент, совладелец сети мебельных гипермаркетов Hoff, специально для «Медузы»:
— C 1994 года я работал в Samsung Electronics. Тогда многие кредитные договоры были понятийными — по сегодняшним меркам и вообще по стандартам ведения бизнеса: юридически они часто были оформлены неподобающим образом, выдавались без обеспечения, базировались на клиентской истории, объеме бизнеса и так далее. Несмотря на это, в кризис все наши партнеры исполнили свои обязательства. Компания в тот период не потеряла ни копейки на невозвратах кредитов. Конечно, не все пережили кризисную турбулентность. Многим казалось, что после кризиса будет только хуже, а предыдущие удачные пять лет, как и заработанные деньги, случайность. Пессимистов было гораздо больше. В результате кризиса 1998–1999 годов — в отличие от следующего в 2008 году — игроки отсеивались не по профессиональному признаку, а по ментальности предпринимателей. Многие владельцы бизнесов оказались не готовы к такому стрессу — и решили с бизнесом распрощаться. Те же, кто пережил эти сложные посткризисные годы, в хорошей форме подошли к моменту начала роста, когда рынок распрямился, как пружина.
В следующем эпизоде
С начала 2000-х годов до финансового кризиса 2008 года государство перестало быть равноправным партнером бизнеса, по выражению Паппэ, а на смену равноправию пришло доминирование государства в экономике. В свою очередь, от бизнеса государство стало требовать выполнения несвойственных ему функций.
Как российская экономика пережила кризис 2008 года :: Экономика :: Газета РБК
Несмотря на сильное падение ВВП в 2009 году, правительству удалось сохранить уровень реальных доходов населения. Сейчас Россия готова к новому глобальному кризису, но главные риски теперь политические — они связаны с санкциями
16 сентября 2008 года индекс ММВБ опустился ниже 1000 пунктов, потеряв за несколько часов больше 7%. Было очевидно, что мировой кризис ударил по России. Финансово-экономический блок правительства оперативно собрался тогда у первого вице-премьера Игоря Шувалова, чтобы наметить первые решения. На фоне банкротства крупнейших американских инвестбанков естественным и вынужденным первым побуждением было предотвратить эффект домино для экономики и поддержать отечественные инвестбанки, затем оказать помощь другим экономическим субъектам и уязвимым группам населения. В кратчайшие сроки был сформирован крупнейший пакет финансового стимулирования для поддержки экономики и социальной сферы.
Подчеркну, что в 2008 году Россия избежала не только дефолта — этого вопроса даже не было на повестке дня, — но и массового банкротства предприятий и банков, сохранила все вклады населения. Государство помогло предприятиям рефинансировать долг иностранным кредиторам. Наша страна доказала свою кредитоспособность в широком смысле слова, свою экономическую устойчивость. Мы прошли тот кризис как экономическая держава, способная уверенно и активно справиться с серьезными вызовами.
Что позволило нам пройти кризис 2008 года достаточно быстро и успешно? Прежде всего то, что мы очень хорошо выучили уроки кризиса 1997–1998 годов. Тогда отток капитала в размере $10 млрд привел к суверенному дефолту и переоценке государственного долга до 140% ВВП, скачку инфляции почти до 85% и массовому банкротству банков, а главное — к снижению уровня жизни граждан почти вдвое. Именно выучив уроки 1998 года, в условиях экономического роста начала 2000-х, а затем и высоких цен на нефть, президент и правительство приняли решения об ускоренном погашении государственного долга и о формировании с 2004 года Стабилизационного фонда. Поэтому к началу кризиса 2008 года наш долг был самым низким среди стран «Большой двадцатки» (около 8% ВВП), а наследовавшие Стабфонду Резервный фонд и ФНБ совместно аккумулировали более $170 млрд (более 10% ВВП). Это позволило оперативно сформировать солидный пакет финансового стимулирования, около 5% ВВП.
В результате, несмотря на падение ВВП в 2009 году почти на 8%, нам удалось сохранить уровень реальных доходов населения. Очевидно, что подушка безопасности и низкий долг оказались решающим фактором поддержки социальной сферы и экономики. Отсюда первый урок кризиса 2008 года: как бы ни хотелось в тучные годы тратить деньги, обязательно надо откладывать на черный день.
Вопреки утверждениям критиков, что правительство поддерживало лишь банки и бизнес, напомню, что именно тогда президентом было принято решение трижды повысить пенсии в 2009 году (в общей сложности не менее чем на треть). С 2010 года социальная пенсия была приравнена к прожиточному минимуму пенсионера, а в 2010 году в целом на пенсии и социальные пособия было направлено 10% ВВП. Чтобы не создавать социального напряжения в обществе, было отложено уже обсуждавшееся тогда повышение пенсионного возраста, о котором мы говорим сегодня. Это был политический выбор в пользу социальной стабильности. Полагаю, впрочем, что дискуссию о пенсионной реформе все же стоило вести более активно, чтобы граждане понимали необходимость и неизбежность шагов, которые сегодня предпринимаются властью.
Упомяну один серьезный просчет в денежно-кредитной политике. Пытаясь управлять курсом рубля, правительство и ЦБ оттянули его основное снижение до января 2009 года. Выбор в пользу сохранения стабильности валюты, сделанный в интересах граждан, позволил спекулянтам вывести около $200 млрд из страны. Это был второй урок, который Россия тоже выучила хорошо: переход к плавающему курсу и таргетированию инфляции в 2014 году значительно облегчил прохождение последней рецессии. Хоть и с опозданием, но с 2018 года удалось перейти к новому жесткому бюджетному правилу, так как предыдущий вариант оказался слишком мягким и неработоспособным.
Назову еще один парадоксальный урок кризиса 2008–2009 годов: мы настолько удачно, по сравнению с предыдущим кризисом и возможными катастрофическими последствиями, вышли из него, что получили головокружение от успехов. С 2010 года цена на нефть не падала ниже $82 за баррель, а в 2012–2013 годах среднегодовая цена составляла около $110 за баррель. Ниже $100 за баррель цена на нефть опустилась только в сентябре 2014 года.
Кризис 2008–2009 годов был глобальным. Мировая экономика не сумела предотвратить его, так как в условиях глобального рынка капитала сохранялись национальные системы регулирования финансовых рынков и разные требования к компаниям на этих рынках. Это приводило к серьезным дисбалансам. Ответом на кризис стали оперативное создание Совета по финансовой стабильности, в который вошли все страны G20, и выработка новых решений по прозрачности и регулированию финансовых рынков, особенно транснациональных компаний, банков («Базель III»), страховых компаний. Замечу, что Россия в банковской сфере регулирует риски даже жестче, чем рекомендуется «Двадцаткой».
Это был адекватный ответ на вызовы, который не остановил, а придал новый импульс глобализации рынков. Кстати, в 2008–2009 годах международное сотрудничество по разработке новых общих правил было очень конструктивным, на фоне общего системного экономического вызова были отложены многие текущие разногласия политического характера.
Важный урок заключается в изменении классического подхода к эмиссии центральных банков. По сути, крупные центральные банки нарастили кредитование и перешли к количественному смягчению (QE) в беспрецедентных масштабах. Так поступали практически все страны с низкой инфляцией, и именно в силу высокой инфляции для России такой путь был чреват серьезными рисками.
В силу роли доллара в мировой экономике основная тяжесть стимулирования мировой экономики легла на США. ФРС нарастила свой баланс более чем на $2 трлн, предоставив миру ликвидность для стабилизации мировой торговли и поддержек инвестиций. Однако последствия этого шага остаются малопредсказуемыми. ФРС еще только начала выходить из QE, и это проходит болезненно для многих рынков. Это серьезный риск для многих экономик сегодня.
В итоге сегодня мы вполне готовы к новым шокам рыночного характера, даже если на глобальном рынке снова разразится сильный кризис. Главные риски сегодня, на мой взгляд, носят скорее политический характер. Усиление санкций до определенного момента можно компенсировать более качественным регулированием рынка и повышением производительности, перенаправлением части финансовых и товарных потоков, частичным импортозамещением. Но если санкции будут серьезно ужесточаться, нам трудно будет нарастить необходимый рост экономики до 3,5–4% ВВП. Тогда наше отставание от мировых лидеров будет нарастать, прежде всего в технологических отраслях, что усложнит как выполнение социальных целей, так и обеспечение национальной безопасности. Соглашусь с ЦБ в том, что наращивание санкций может стать даже причиной новой рецессии в России.
Об авторах
Алексей Кудрин председатель Счетной палаты, министр финансов России в 2000–2011 годах
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
Российские санкции: Взгляд: Российские санкции кусают сильнее, чем можно было предположить, и будет еще хуже
Только в воскресенье я писал о радикальной эскалации экономической и финансовой стороны войны между Россией и Украиной .
Это было до открытия финансовых рынков в понедельник и до того, как Россия успела отреагировать.
Но даже к тому времени — ранним воскресным утром по московскому времени — к российским банкоматам начали выстраиваться огромные очереди, многие из которых заканчивались, и начали появляться сообщения о том, что русские толпятся в магазинах предметов роскоши, чтобы обменять свои рубли на все, что могло сохранить свою ценность. ценить.
Это было началом того, что, несомненно, станет самым серьезным финансовым кризисом в России со времен российского финансового кризиса 1998 года, который поставил ее на колени.
После этого события российская экономика была настолько повреждена, что российское правительство в конечном итоге обратилось к Международному валютному фонду за продовольственной помощью.
ЕЩЕ ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ВАС✕
Что означают санкции против ЦБ РФ?
ET в классе: как ограничения SWIFT навредили способности России защищать 9 рублей0003
Экономические опасности от российского вторжения распространяются по всему миру
« Вернуться к рекомендательным историям
Я не хочу видеть эти истории, потому что
Они мне не подходят 1998 год на стероидах
Кризис 1998 года вызвал массовый отток капитала, резкую девальвацию рубля, дефолт по государственному долгу, гиперинфляцию и огромный рост процентных ставок.
Это было разрушительно, и мировая финансовая репутация России была подорвана.
Параллели последних дней поразительны. Когда в понедельник открылись иностранные рынки, рубль сразу же упал более чем на 30% до рекордно низкого уровня после того, как иностранцы начали отчаянно продавать товары из России.
Пожалуй, самой разрушительной мерой является замораживание не менее половины валютных резервов Банка России, находящихся в распоряжении центральных банков сотрудничающих стран. Это военный резерв, который Россия накапливала с большой дисциплиной в течение многих лет именно для защиты от санкций.
Центральные банки, как правило, не подлежат санкциям — неприкосновенны, если хотите. Россия, видимо, так и думала.
Замораживание резервов больше не запрещено
Но так же, как Россия, похоже, недооценила волю украинцев к военной борьбе, она также, похоже, недооценила волю Запада к финансовой войне.
Не имея возможности использовать эти валютные резервы для поддержки рубля, Россия была вынуждена вернуться к ряду отчаянных мер.
Московская биржа была закрыта в понедельник и до сих пор не открылась. В конце концов, у вас не может быть краха рынка, если рынок никогда не откроется.
Россия более чем удвоила ключевую процентную ставку центрального банка, подняв ее с 9,5% до 20%.
Это может показаться любопытным в условиях экономического кризиса.
Но когда ваша валюта находится в свободном падении из-за того, что люди ее сбрасывают, вам нужно обеспечить очень большой финансовый стимул для людей, чтобы они ее держали, в том числе путем выплаты более высоких процентов по оставшимся рублям на сберегательных счетах.
Экономический спад, еще более высокие ставки
Более высокие ставки сразу же перетекли в более высокие ставки по ипотечным кредитам для простых россиян — последнее, что нужно экономике на грани — а также в кредиты для финансирования инвестиций в бизнес.
Это дьявольская головоломка, с которой столкнулась Россия, пережившая финансовый кризис и по крайней мере одну руку, связанную за спиной Западом.
Россия также запретила россиянам покупать российские активы у иностранцев, чтобы помешать иностранцам покинуть Россию. Он требовал, чтобы каждая российская фирма конвертировала 80% своей иностранной выручки в рубли, по сути, конфисковав иностранные доллары для использования вместо собственных замороженных валютных резервов.
И совсем недавно, что вызывает большую тревогу, он приостановил выплату процентов по трем триллионам рублей (27 миллиардов долларов США) российского государственного долга, принадлежащего иностранцам.
Другими словами, российское правительство сейчас в состоянии дефолта.
Это говорит об одном: пути назад для России теперь нет. Ущерб будет постоянным.
В конечном счете, каждый шаг России направлен на восстановление запасов иностранной валюты внутри России. Даже несмотря на санкции, Россия каждый день получает миллиарды иностранных доходов от все еще разрешенного экспорта, включая нефть, газ и пшеницу.
Цель России состоит в том, чтобы накопить эти деньги и пополнить свой военный бюджет, предоставив ей больше возможностей для маневра. Учитывая, что резервы на сумму 300 миллиардов долларов США заморожены, это займет время.
Сколько осталось до коллапса?
В то время как Запад приложил усилия, чтобы освободить энергию от санкций, взаимосвязанность мировых финансовых рынков и нервные участники, опасающиеся непреднамеренного нарушения санкций, уже привели к срыву энергетических сделок.
Контракты на будущие поставки российской нефти не продаются даже с резкими скидками.
Это поднимает ключевой вопрос, который западные лидеры задают прямо сейчас: как долго сможет выжить российская экономика, а значит, ее люди и ее руководство?
Поразительная ирония в том, что точно так же, как российская армия окружает украинские города, пытаясь их осадить, западные правительства окружают российскую экономику, пытаясь ее осадить.
Скорее всего, будут приняты более драконовские меры
Несмотря на все, что Россия предпринимала для борьбы с санкциями, курс рубля остается на 26% ниже уровня прошлой недели и на 32% ниже уровня месячной давности.
Вполне вероятно, что для должной стабилизации финансовой системы ей потребуются более драконовские меры, такие как запрет на снятие средств в банках и нормирование. Они нанесут еще больший ущерб экономике, чем 20-процентная процентная ставка и санкции.
Достаточно ли такой степени экономического ущерба, чтобы заставить Россию изменить курс в Украине? Смогут ли украинцы продержаться достаточно долго, чтобы экономические издержки для России стали непосильными?
В случае необходимости, согласится ли Запад удвоить ставки и действительно вложить немного шкуры в игру, ограничив закупки российской нефти и газа?
Это вполне может стать гвоздем в гроб России, но также нанести серьезный ущерб европейской и мировой экономике. Время покажет.
Автор из Австралийского национального университета. Просмотры являются личными.
(Эта статья синдицирована PTI из The Conversation)
Западные санкции потрясли финансовую систему России
T САНКЦИИ беспрецедентны, но результаты мрачно знакомый. После того, как западные страны заморозили резервы центрального банка России и запретили некоторым из ее банков работать SWIFT , платежная сеть, цены на российские активы резко упали.
Послушайте эту историю. Наслаждайтесь большим количеством аудио и подкастов на iOS или Android.
Ваш браузер не поддерживает элемент
Резкая распродажа стала четвертым финансовым кризисом в стране за 25 лет. В 1998 году Россия объявила дефолт по своим долгам и прекратила поддерживать свою валюту. Десять лет спустя, в разгар мирового финансового кризиса, Владимир Путин отдал приказ о вторжении в Грузию. А в 2014 году инвесторы снова бежали из России после аннексии Крыма.
С тех пор как г-н Путин начал концентрировать силы на границе с Украиной, рубль потерял 33% своей стоимости по отношению к доллару. Валюта падала быстрее, чем в 2008 и 2014 годах, хотя ее падение пока не такое большое, как в 2014 году. Финансовые проблемы России еще не такие серьезные, как в 1998 году, когда рубль упал на 70%. Но еще один дефолт по долгам может быть столь же разрушительным.
Путин годами готовился к финансовому противостоянию с Западом. С 2015 года стоимость резервов центрального банка России выросла на 71%, причем большая часть увеличения приходится на золото или китайский юань. Банк также сократил долю своих резервов в Америке и Франции. Тем не менее, 70% остаются в странах, которые вводят санкции, что ограничивает возможности России поддерживать рубль. Если бы правительство не заставило экспортеров продавать 80% своей иностранной валюты и не запретило иностранцам продавать российские активы, рубль ослаб бы еще больше.
Единственным плюсом для России является то, что цены на ее экспортные товары выросли. Европейские правительства избавились от продажи энергоносителей из-за санкций, позволив потребителям продолжать покупать природный газ, чья спотовая цена выросла более чем вдвое, в России. Доходы от нефти и газа финансировали треть государственного бюджета России в 2021 году, чего хватило бы на два года военных расходов по довоенному курсу.